Родари Джанни. Путешествие Голубой Стрелы: глава 20-23
|
Глава XX Франческо едет в коляске Где же мы оставили других героев нашей истории? Кнопка, бедный, верный щенок, все еще лежал на пороге пустого дома, откуда исчез Франческо. Было холодно, хотя снег уже перестал падать. Хвост у Кнопки замерз и стал как сосулька, но он не уходил со своего поста. А Франческо? Франческо все еще сидел на скамейке в коридоре полицейского участка. Неважная подушка – кирпичная стена! Но Франческо все‑таки уснул, да так крепко, что ничего не видел во сне. Бедная старушка Фея все еще разносила подарки. Руки у нее замерзли, но она не могла, конечно, оставить свою работу. Старая служанка была с ней: в полночь Фея па минутку вернулась домой выпить чашку кофе и нашла там верную Терезу. Кто знает, может быть, мы еще встретимся с ними, прежде чем кончится наша история. А сейчас давайте отыщем ночного сторожа. Того самого сторожа, который подобрал и починил Канарейку. Клетка с Канарейкой висела на руле его велосипеда, и, когда ему нужно было поворачивать, вместо резкого звонка раздавалась нежная трель Канарейки. Но вот сторож остановился и прислонил велосипед к стене магазинчика Феи, а сам стал ходить взад‑вперед, топая ногами, чтобы согреться. Нам ничего не остается делать, как влезть в его голову и посмотреть, что он думает. «Надеюсь, что синьора скоро придет, – думал ночной сторож, – а то у меня отмерзнут ноги». Итак, ночной сторож ожидал Фею. Может быть, он хотел вернуть ей Канарейку? Нет, нет, дело касалось не Канарейки, а Франческо. Видите ли, ночной сторож был знаком с Франческо. Много раз он встречал его, когда мальчик возвращался со своей работы из кинотеатра, и немного провожал его домой. – Почему ты не едешь на трамвае? – спрашивал ночной сторож. – Потому, что это очень дорого, – отвечал Франческо. – Да‑а, – соглашался сторож, почесывая затылок. – Мне нужно приносить домой все деньги, которые я зарабатываю. Их и так очень мало… – Да‑а, – бормотал ночной сторож. – Невесело работать в твои годы, не так ли? – Я не жалуюсь, – отвечал Франческо, – я даже доволен этим. Ведь я уже работаю, как большой. Правда, у меня нет времени поиграть, да и игрушек у меня нет и никогда не было… – Конечно, – говорил ночной сторож, – конечно. Мальчик болтал, мужчина слушал. Он любил этого мальчика, который уже работал, как взрослый, и один ночью ходил пешком через весь город, зажав в кулачке свой жалкий заработок. Ночной сторож видел, как арестовали воров, и, к своему удивлению, увидел среди них Франческо, на которого тоже надели наручники и, как преступника, отвезли в полицию. «Я не верю этому, – сразу же подумал ночной сторож, – этот мальчик не может быть вором. Я знаю его, как своего сына». Он побежал в полицию, но его выгнали оттуда. – Думай о своей работе, – сказали ему полицейские, – а о ворах позаботимся мы. Иди‑ка лучше сторожить, не то, пока ты болтаешь тут, воры успеют ограбить все магазины города. Этот мальчик твой родственник? – Нет, он мне не родственник, но… – Тогда не мешай. Мы сами разберемся. Знаем мы этих воришек! Огорченный ночной сторож вернулся к своей работе. Внезапно ему пришла в голову мысль, что в этом деле может помочь хозяйка магазина. «Синьора, – скажет он ей, – в полиции меня не хотят слушать. В самую новогоднюю ночь бедного мальчика бросили в тюрьму как вора. Почему бы вам не пойти вместе со мной в полицию и не освободить его? Достаточно будет, если вы скажете, что ничего не украдено, что знаете этого мальчика. Сделайте что‑нибудь для него. Может быть, с вами полиция согласится». Погруженный в свои мысли, сторож не заметил Феи и ее служанки, которые верхом на метле свернули в ворота и через окошко проникли в магазин. На мгновение из‑под шторы показался свет, и сторож понял, что внутри кто‑то есть. Он подошел поближе и постучал. – Кто там? – спросил голос служанки. – Что вы хотите в такое время? – Я ночной сторож, мне нужно поговорить с вами по неотложному делу. – Сейчас мы ложимся спать. Приходите попозже. – Но я вам говорю, что дело срочное. – Когда хочется спать, самое срочное дело – это лечь в кровать. Послышался другой голос – голос Феи, который что‑то спрашивал. – Ничего, синьора баронесса, это всего‑навсего сторож. «Наверно, это хозяйка», – подумал сторож и позвал: – Синьора баронесса! Синьора баронесса! Услышав слово «баронесса». Фея смягчилась. – Одну минутку! Сейчас я прикажу поднять штору. Входите, пожалуйста. Чем я могу быть вам полезна? В двух словах сторож рассказал ей о случившемся. Фея без труда вспомнила Франческо. – Я помню этого мальчика, – сказала она. – Он бедняк и, к сожалению, не числится в списках моих клиентов. Я никогда не могла ничего подарить ему. И мне было очень жаль мальчика, уверяю вас. Мне хотелось бы, чтобы все дети были довольны. Я очень устала, но я пойду с вами в полицию. Вы довольны? Через десять минут Фея и ночной сторож предстали перед дежурным полицейским. – Мы хотим поговорить с начальником, – сказала Фея. – В такое время? Да вы еще не проснулись, что ли? Начальник придет в девять часов. – Позовите его сейчас же! – Позвать его? Да вы с ума сошли! Фея разошлась: – Я сошла с ума? Думай, что говоришь! К твоему сведению, я почти баронесса. И если ты немедленно не вызовешь начальника, будешь раскаиваться в этом всю свою жизнь! Словом, она совсем запугала дежурного. Бедняга вызвал начальника, бросая грозные взгляды на сторожа, который исподтишка потирал руки от удовольствия. Приехал заспанный начальник. Фея и его отругала. Что за темперамент, друзья мои! Эта сердитая старушка умела держать людей в руках! – Хорош начальник! Почему вы позволяете держать целую ночь под арестом бедного мальчика? – Но я никого не держу. Он остался здесь в ожидании допроса. – А, так?! Ну что ж, допрашивайте его. И быстрее, у меня дома уже вскипел кофе. Полицейский разбудил Франческо. Мальчик едва стоял на ногах от усталости. Холодок пробежал по его спине, когда он узнал Фею. Конечно, она пришла обвинять его! Ведь она столько раз видела его у своего магазина. Может быть, Фея думает, что это он подготовил налет на ее магазин. – Синьора, я ничего не взял, – прошептал мальчик, – это я поднял тревогу и позвал полицейских. – Именно так и было, – энергично сказала Фея, – а теперь, когда все выяснилось, пойдем. – Минутку, – всполошился начальник, – откуда вы знаете, что дело было именно так? Этот мальчик мог солгать! Мы захватили его в компании двух опасных воров. – Солгать? Неужели я стала так стара, что не могу понять, когда мальчик врет, а когда говорит правду? Этот мальчик спас мой магазин, а вы посадили его в тюрьму, вместо того чтобы наградить. Где же справедливость? Но я сама позабочусь о том, чтобы отблагодарить его. Пойдем! Начальник развел руками. С этой грозной старушкой ничего нельзя было сделать. Она взяла Франческо за руку, бросила сердитый взгляд на полицейских и направилась к двери. Часовые отдали ей честь, как генералу, и уверяю вас, что в этот момент походка Феи была более величественна, чем походка самых великих генералов истории. Ночной сторож от радости не рассчитал разбега и, вместо того чтобы прыгнуть в седло велосипеда, перемахнул через него и свалился в снег. – Не ушиблись? – спросила Фея. – Чепуха, я чертовски рад за мальчика! – ответил сторож. Он дружески попрощался с Франческо, поцеловал ручку Фее и удалился. – Симпатичный парень, – заметила Фея, смотря на руку, которую он поцеловал. – Знает, как вести себя с настоящей синьорой. Другой рукой она держала вспотевшую от волнения руку Франческо. Фея была не такая уж плохая: это она освободила его, а сейчас держала за руку и вела по темному городу, как старая храбрая бабушка. Служанка не поверила своим глазам, когда увидела их обоих. Она сразу же приготовила третью чашку кофе и вынула из шкафа стеклянную вазу со старыми засохшими пирожными. Пирожные были крепкие, как цемент, но зубы Франческо были еще крепче; он жевал до тех пор, пока ваза не опустела. – Смотрю я, как ты перемалываешь эти пирожные, и завидую. Мне бы такие крепкие зубы, – проговорила Фея. Франческо, улыбаясь, смотрел на нее. Потом он встал: – Мне нужно вернуться домой, а то мама уже, наверно, беспокоится. Фея почесала за ухом. – Я хотела подарить тебе что‑нибудь, – сказала она. – Но в эту ночь я опустошила весь магазин, в нем остались одни только мыши. Я знаю, тебе нравится этот чудесный электрический поезд Голубая Стрела, но я не знаю, куда он делся. – Неважно, – улыбаясь, ответил Франческо. – Тем более что у меня даже нет времени играть. Вы же знаете, мне приходится работать. В полдень я продаю газеты, а вечером продаю карамели в кинотеатре. – Послушай, – сказала вдруг Фея, которую осенила какая‑то идея. – Я уже давно собираюсь взять себе в магазин приказчика. Он должен содержать в порядке игрушки, следить за почтой, подсчитывать выручку. По правде сказать, я стала хуже видеть и уже не могу работать так, как раньше. Хочешь быть моим приказчиком? Франческо затаил дыхание от радости. – Быть приказчиком Феи! – воскликнул он. – Приказчиком магазина, конечно. Не думай, что я пошлю тебя разносить на метле подарки клиентам. Франческо осмотрелся вокруг. Каким красивым казался ему сейчас магазин, пусть даже с пустой витриной и со шкафами, заваленными бумагой! – На этой работе не обморозишь руки, – весело проговорил он, показывая распухшие от мороза пальцы. – А газеты я лучше буду читать, чем продавать. – Значит, договорились, – сказала Фея. – Завтра приступишь к работе. Франческо поблагодарил и попрощался с ней. Он вежливо раскланялся и со служанкой, которая немножко ревновала его к хозяйке. Но она не могла долго злиться на мальчика, который так доверчиво смотрел на нее, и улыбнулась ему на прощание. – Подожди‑ка, – сказала Фея. – Я вызову тебе коляску. Теперь ты у меня на службе, и я не хочу, чтобы ты простудился. Коляску! До этого дня Франческо несколько раз ездил на коляске, прицепившись сзади, где обычно шалуны прячутся от кучера и его кнута. Теперь же он забрался на кожаное сиденье, кучер покрыл ему ноги чудесным желтым ковриком, влез на козлы и щелкнул кнутом. Лошадь тронулась мелкой рысцой. «Как жаль, что никого нет на улице, – думал Франческо, глядя на небо, которое только еще начинало чутьчуть светлеть. – Никто не увидит меня в коляске. Но когда я приеду домой, то, прежде чем слезть, позову маму. Она и братья подбегут к окну, и в это время я сойду с коляски. Вот вытаращат они глаза!» Его веки становились все тяжелее и тяжелее. Потом они сомкнулись, и он крепко заснул, убаюканный мягким покачиванием коляски, плавно катившейся по снегу. Глава XXI Кнопка хочет умереть Дневной свет вывел Кнопку из оцепенения. «Пока я еще двигаюсь, – подумал он, – незачем умирать от холода на пороге необитаемого дома. Я слышал о собаках, которые умирают на могиле своего хозяина, но у меня еще нет хозяина, а этот дом не могила. Разомну‑ка я немного ноги». Он попробовал завилять хвостом, но это ему удалось с трудом, так как хвост совсем замерз. Затем он сунул нос в снег (от этого, он слыхал, согревается кончик носа). Потом Кнопка стряхнул снег со спины и отправился в путь. Куда? Неважно. Не всегда собаки знают, куда они идут. А это ведь настоящие собаки, так что же вы хотите от игрушечного щенка? Кнопка бродил по городу, увертываясь от бесчисленных трамваев и проваливаясь в лужи. Один раз в витрине он увидел свое отражение. «Странно, – подумал он, – по‑моему, я стал больше. Очень странно: за целый год в витрине Феи я не вырос ни на сантиметр». Он прошел мимо бронзового Памятника патриота на лошади и окликнул его. Памятник не шевельнулся и не ответил. Выпало много снегу, и борода патриота стала совсем белой, а лошадь покрылась холодным белым покрывалом. Кнопка несколько минут смотрел на него. Затем вздохнул и побежал прочь, потому что большой ком снега сорвался с гривы лошади и устроил щенку хороший душ, в котором он совсем не нуждался. Внезапно раздался звонок. Кнопка обернулся и увидел ехавшего на велосипеде приказчика с большой корзиной за плечами. Щенок скрылся в подъезде и подождал, пока тот проедет. Он не очень доверял людям. В конце концов это был дикий пес, почти волк. Правда, волк не лесной, а витринный. Кнопку тяготило одиночество. Он так хотел бы поболтать с кем‑нибудь. Разве можно жить без друзей, товарищей? Он попробовал поговорить сам с собой. Пристроился около лужи и стал разговаривать со своим отражением. – Куда ты идешь, бедный, маленький, заблудившийся и замерзший щенок? – спросил он. – Куда ты идешь, бедный, маленький, заблудившийся и замерзший щенок? – ответила ему лужа. – Что ты повторяешь мои слова, как попугай? – Что ты повторяешь мои слова, как попугай? – ответило отражение. – Дурак! – разозлился Кнопка. – Дурак! – ответило ему отражение. Видите, как плохо быть одиноким? Вас сразу обзывают разными нехорошими словами. Сейчас Кнопка отдал бы половину хвоста, лишь бы найти товарищей. Он попробовал побежать за приказчиком, проехавшим на велосипеде, но тот уже уехал слишком далеко, и Кнопка, высунув язык от быстрого бега, вскоре отстал и потерял его из виду. Но вот из боковой улицы выехал другой велосипедист. Кнопка радостно бросился ему навстречу. От неожиданности велосипедист потерял равновесие и свалился в канаву, заваленную снегом. – Паршивый щенок! – закричал он, слепил снежок и бросил им в щенка. Снежок попал Кнопке прямо в глаз, и бедняжка с воем побежал прочь. Какой успех! Чуть было не подружился с велосипедистом! Он присел у какого‑то дерева и стал лечить глаз, из которого непрерывно текли слезы. Глаз невыносимо болел. Кнопка согласился бы вырвать глаз, только бы не чувствовать этой боли. Рассвело. Небо уже не казалось таким низким и черным, оно стало серым и поднялось высоко над крышами. "Будь сейчас луна, я смог бы повыть и полаять бы на нее, как делают другие собаки, – подумал Кнопка. И тут же возразил себе: – Другие собаки, но не ты, неумеющий лаять ". Над этим вопросом Кнопка размышлял долго. Почему он не умеет лаять? Может быть, он еще маленький? Может быть, он мало упражнялся? И вот он стал учиться лаять. Раздались жалкие и пронзительные вопли, от которых прослезились бы камни. Но у камней нет ушей, а у горожан есть. Одно, два, три окна распахнулись над головой Кнопки. Несколько тазов холодной воды окатило Кнопку с ног до головы. С жалобным воплем он убежал прочь. «Хороший результат! – думал Кнопка вне себя от отчаяния и смущения. – Еще один такой душ, и я перейду в другой мир, так и не научившись лаять». Бедняга совсем отчаялся: «Лучше бы я пошел с моими товарищами. Теперь они сидят в теплой комнате. Скоро проснутся дети и так обрадуются им! А чего я достиг своей преданностью Франческо? Щенок не должен позволять себе роскошь думать. Что мне теперь делать? Куда идти? Мне ничего не остается, как умереть». Решив умереть, он растянулся на трамвайной линии. Первые трамваи уже счистили снег со стальных рельсов, и они отливали голубым светом в бледных лучах восходящего солнца. Но вот рельсы слегка задрожали. Приближался трамвай. Пора. Прощай, Кнопка, тебе не повезло в жизни. Так встреть смерть так же смело, как встретил ее Генерал. Бродячие собаки на твоем примере поймут, что нельзя оставаться в мире одиноким. Трамвай быстро приблизился, но в нескольких шагах от Кнопки резко затормозил. Вожатый спрыгнул на землю. – Смотрите, щенок! Щенок, который хочет умереть!.. Видали вы когда‑нибудь такую картину? Кнопка вскочил и, поджав хвост от смущения, побежал прочь. Даже умереть ему не давали спокойно. – Эй ты! – звал его вожатый. – Верный, Верный, иди сюда! Он называл много имен, но Кнопка не ответил ни на одно, хотя прекрасно понимал, что у вожатого не было плохих намерений. Вернее, именно поэтому он и не отзывался. Он так отчаялся, что не желал больше ничьей дружбы. Ему хотелось только одного – умереть. – Верный, Тузик, Ральф, Щенок, Послушный, иди сюда! Кнопка даже не повернулся. Вожатый сел в трамвай, включил мотор и поехал дальше, сигналя и внимательно смотря на рельсы. Кнопка спрятался за уличной тумбой. Трамваи с грохотом проходили в десяти шагах от него, но он не осмеливался выйти из своего укрытия. А как они весело сигналят, эти трамваи! Как сверкает солнце на трамвайных окошках! Какие симпатичные, добрые лица у вожатых! Видно было, что эти люди, не задумываясь, снимут с себя куртку, чтобы укрыть замерзавшего щенка, а по утрам будут кормить его белым хлебом, намоченным в молоке. Кнопка вздохнул. Неподалеку послышался стук копыт. Старая лошадь медленно тащила по снегу коляску. «Брошусь под коляску, – решил Кнопка. – Если лошадь не раздавит меня копытами, я все равно попаду под колеса». Когда коляска была в двух шагах, он закрыл глаза и бросился под копыта. Но лошадь заметила его. Лошади хорошо видят, даже из‑под шор. Копыта лишь пригладили взлохмаченную шерсть Кнопки, не причинив ему никакого вреда. Коляска чуть‑чуть отклонилась в сторону – Кнопка остался цел и невредим. Тогда он всеми четырьмя лапами уцепился за коляску и повис сзади, где обычно цепляются шалуны, чтобы не получить кнута от кучера и проехать бесплатно. По правде сказать, он устроился совсем неплохо: колеса поднимали легкую снежную пыль, которая свежей струей обдавала Кнопку. Под ним и по обеим сторонам коляски бежала белая гладкая дорога. Справа и слева отступали дома. «Как хорошо ехать в коляске!» – подумал Кнопка. Вы помните, то же самое подумал и Франческо. «Буду ездить вместе с коляской взад‑вперед, а потом видно будет, – решил Кнопка. – По‑моему, кучер не заметил меня». Через некоторое время Кнопке надоело ехать на запятках. Он решил сравнить, где лучше: в коляске или на запятках. «Пожалуй, наверху гораздо лучше, – подумал он. – Там, должно быть, красные сиденья, как в купе первого класса Голубой Стрелы. Ручаюсь, что на сиденье можно вытянуться». Пустив в ход зубы, лапы и хвост. Кнопка забрался в коляску. Внутри было тепло. Щенок почувствовал под ногами нежный, мягкий бархат. «Немножко темновато, – подумал он, – но даже лучше, чем в Голубой Стреле. Боюсь, что намочу подушку своими мокрыми лапами. Хотя не все ли мне равно? Я еду в коляске впервые в жизни и хочу как следует насладиться поездкой. Сейчас я растянусь на сиденье и посплю немножко». Он вытянулся… но неожиданно стукнулся головой обо что‑то, вернее, об кого‑то. «Кто же сидит в коляске?» – испуганно подумал Кнопка. Он открыл свои маленькие серые глазки, и вдруг сердце бешено забилось у него в груди. Прислонившись к спинке сиденья, подложив под голову руку, в коляске спокойно спал какой‑то мальчик. Глава XXII Кнопка учится лаять Франческо, – затаив дыхание, пробормотал Кнопка. Франческо пошевелился во сне и улыбнулся. Наверно, хороший сон видела сейчас эта каштановая головка с большим чубом, спускавшимся, как обычно, на лоб. Кнопка лизнул ему руку. Впервые в жизни он лизнул руку своему другу, и это показалось ему самой приятной вещью в мире. «А я бросался под трамвай, – думал он. – Я чуть было не погиб под коляской Франческо. Какая ужасная была бы смерть!» От счастья он закрыл глаза, но сразу же снова открыл их, боясь хоть на минуту потерять из виду спящего мальчика. Хвост Кнопки тихо постукивал по бархату сиденья. Кнопка бросил рассеянный взгляд на хвост и удивился, как тогда, когда увидел в луже свое отражение. «Странно, этот хвост не похож на тот, который был раньше. Не пришили же мне новый!» Это замечание Кнопки относилось к тому периоду его жизни, о котором я вам не успел рассказать. Когда он еще жил в магазине Феи, мыши однажды отгрызли ему хвост. Но Фея, осматривая как‑то магазин, заметила это и пришила ему новый. «Этот мой хвост не похож на те, которые можно пришивать и отрезать, – думал Кнопка. – Это не тряпичный хвост». Он попробовал ухватить хвост передними лапами, но это ему не удалось. Увлекшись, он несколько раз кувыркнулся на сиденье и в конце концов свалился прямо на Франческо, который поморщился во сне. «Как хорошо! Не хватало еще, чтобы я сделал мальчику больно! Пропащий я совсем пес! – упрекнул сам себя Кнопка, потом стал оправдываться: – В конце концов рано или поздно он все равно должен проснуться». Франческо спал теперь не так крепко. Он поворачивался, двигал руками, открывал рот, как бы желая что‑то сказать. Может быть, он подымался на поверхность из сна, глубокого, как море. – Проснись, – попросил Кнопка, – проснись, Франческо. Я уже давно здесь, а ты ни разу не взглянул на меня. Проснись, уже пора! Франческо открыл глаза и сразу же зажмурился: утренний свет хлынул ему в глаза серебряной струей. Он никак не мог вспомнить, что с ним случилось, и с удивлением спросил: – Где я? Но стук лошадиных копыт, ставший внезапно более громким (коляска проходила как раз по той части города, где снег уже счистили), напомнил ему все события этой удивительной ночи. Он открыл глаза и увидел пса, который вилял хвостом, смотрел на него и, казалось, по первому знаку готов был броситься к нему в объятия. – Песик! – весело воскликнул Франческо. – Откуда ты взялся? Он сел поближе, но еще не осмеливался протянуть руку и погладить щенка. – Может быть, мне его подарила Фея? Может быть, это мой новогодний подарок? Но потом засмеялся. Фея дарила игрушки, а не настоящих псов с ласковыми, преданными глазами, с настоящим хвостом, который плясал в воздухе, как маленький флажок под порывом ветра. Вы, наверное, уже сами догадались, что Кнопка не был больше игрушкой. Он стал настоящим псом. Франческо ласково погладил его по спине, сначала робко, одной рукой, потом смелее, обеими руками. Кнопка только и ждал этого приглашения: проворный, как ящерица, он вскочил на колени к мальчику и весело залаял. Да, вы правильно меня поняли: именно залаял. Впервые в жизни Кнопка услышал, как из его горла вылетают сильные, энергичные звуки, так не похожие на его обычный визг. Эти звуки казались ему песней и отдавались в голове, как колокол. «Я лаю», – только и успел подумать он и сразу же перестал думать. Зато теперь он наслаждался этим новым, неиспытанным чувством. Он лаял так громко, что Франческо рассмеялся: – Похоже, что ты лаешь впервые в жизни. Но голос у тебя неплохой. Кнопка перестал быть игрушкой из папье‑маше и тряпок; он чувствовал, как в его груди бьется настоящее, живое сердце. Когда его гладили, он не оставался теперь холодным и безразличным, как игрушка, а весь был теплый, живой и дрожал, как птица. Это произошло потому, что он нашел себе настоящего друга и не был больше одинок. Услышав этот лай, удивленный кучер обернулся. Он увидел мальчика и пса, которые весело боролись на старых, потертых подушках сиденья: псы и ребята не видят особой разницы между лужайкой и сиденьем коляски. Как только они найдут немного свободного места, так сразу же начинают вертеться юлой. – Откуда же к нам прыгнул этот пес? – смеясь, спросил кучер. – Не знаю. Когда я проснулся, он уже сидел здесь и лизал мне руку. Кучер кашлянул и принялся рассказывать какую‑то длинную историю. – Однажды подобрал я одного пса. Дело было так: ехал я со станции; в коляске лежал багаж и сидели пассажиры. Лошадь в тот день совсем не хотела двигаться. Шел дождь, а у лошадей ведь тоже есть свои капризы. Правду говорит пословица… Но Франческо и Кнопка так и не узнали, ни что говорит пословица, ни чем кончилась история кучера. Старик говорил, говорил, а два друга – я чуть не сказал два мальчика – уже обнаружили, что вдвоем можно играть, смеяться, развлекаться. И пасмурный день в занесенном снегом городе вдруг показался им светлым и радостным, как солнечный день на берегу моря. Глава XXIII Что такое друг На следующий день Франческо пошел на работу в магазин Феи. Кнопка, конечно, последовал за ним. Они не могли расстаться ни на минуту. Франческо брал его на ночь к себе в кровать, и ранним утром Кнопка будил его нетерпеливым лаем, который означал: «Вставай, не трать столько времени на сон. У нас еще тысяча дел. Нам нужно поваляться в снегу, сбегать наперегонки до стены фабрики, проверить, кто дальше прыгает. Вставай, вставай скорее!» Всю дорогу они продолжали играть. Фея, по правде сказать, сморщила нос при виде пса. – Пес? Ты хочешь держать его в магазине? – Если вы разрешите, синьора. – Гм… Нет ли у него случайно блох? – Нет, синьора. Это чистый пес. – Мне кажется, что я где‑то его уже видела. Тереза, взгляни‑ка на этого пса! Ты помнишь, где мы его видели? – Нет, синьора баронесса. Впрочем… Подождите‑ка… Знаете, на кого он похож? На щенка, который сидел у нас в витрине на прошлой неделе. Посмотрите, у него хвост светлее, чем остальная шерсть. – Ты права, он очень похож на нашего щенка. Правда, тот был поменьше. – Да, синьора баронесса, наш был немного поменьше. Кнопка залаял, чтобы они вспомнили его. Но Фея сказала смеясь: – А кроме того, наш не лаял. – Да, синьора баронесса, он не лаял. Франческо разрешили держать пса, но только с условием, что тот не будет сорить и ломать игрушки. За один день Кнопка научился предупреждать лаем о приходе покупателя. Научился смирно сидеть на задних лапах, держа во рту кружку, куда покупатели бросали чаевые для Франческо. Научился развлекать маленьких ребятишек, пока их мамы беседовали о том о сем с синьорой Феей. В свободное время, когда покупателей не было, Франческо и Кнопка играли вместе новыми игрушками, которые Фея привезла к следующему Новому году. Это был все новый народ, незнакомый Кнопке: реактивные самолеты, ружья, стреляющие сжатым воздухом, огромные океанские пароходы с сотнями пассажиров. «Бедняжка Полубородый, – думал Кнопка, – каким жалким казался бы его парусник рядом с этими гигантами!» Со всем этим народом Кнопка не разговаривал. Все они были молчаливые и неподвижные и не желали вступать в разговор. Может быть, между собой они и беседовали, как это раньше делал Кнопка со своими друзьями. Но теперь Кнопка не был одним из них: он принадлежал к миру настоящих людей с настоящими, а не нарисованными, как у трех Марионеток, сердцами. Франческо тоже почти не играл с игрушками. Он предпочитал целыми часами бороться и кувыркаться с Кнопкой. – Все игрушки мира не стоят одного друга, – говорил Франческо на ухо Кнопке. И Кнопка лаял: – Да! Да! Мы всегда будем друзьями ! Не расстанемся никогда! – Никогда! Никогда! – лаял Кнопка. Фея выглядывала из двери магазина и, глядя поверх очков, спрашивала: – Что он так лает, этот демон? – Он доволен, синьора. Он рад, что живет в этом мире. И Кнопка лаял: – Да! Да! Источник: http://vogelz.ru/ | |
|
| |
| Просмотров: 1233 | |